«Ну вот, – пробормотал Джо. – Начинается!» Он поднялся на ноги.

Посетители, закусывавшие и выпивавшие в ресторане, бросились кто куда. Манаоло остановился примерно в метре от Джо: адский призрак. На его темном лице появилась улыбка. Положив пакет на стол, он беззаботно шагнул вперед и сделал выпад. Движение было слишком простым, даже наивным – как если бы Манаоло ожидал, что Джо будет стоять и ждать удара кинжалом. Джо выплеснул пиво в лицо экклезиарху и ударил его по кисти тяжелой кружкой – стилет со звоном упал на пол.

«А теперь, – сказал Джо, – я сделаю из тебя отбивную».

Манаоло лежал на земле. Джо, отдуваясь, сидел на нем верхом. Пластырь у него на носу порвался, кровь струилась по губам на подбородок. Рука Манаоло нашла на полу стилет. Экклезиарх поднатужился, крякнул, попытался нанести удар. Джо схватил его за руку и направил ее так, чтобы стилет вонзился в плечо противника.

Манаоло снова крякнул и выдернул лезвие. Джо выхватил стилет у него из пальцев, пригвоздил им ухо Манаоло к деревянному полу, приколотил его несколькими ударами кулака и вскочил на ноги, глядя вниз на противника.

Манаоло трепыхался, как рыба, выброшенная на берег – и замер, выбившись из сил. Сквозь толпу зевак протиснулась безучастная бригада фельдшеров. Они выдернули стилет, уложили экклезиарха на носилки и унесли его. Женщина с бежевой кожей бежала рядом с носилками. Манаоло сказал ей несколько слов. Она бегом вернулась к столу, забрала пакет и поспешила обратно – туда, где фельдшеры засовывали носилки в колесный экипаж. Женщина положила пакет на грудь Манаоло.

Джо опустился на стул, взял пиво, стоявшее перед Эльфаной, и сделал несколько больших глотков.

«Джо! – прошептала она. – Тебе больно?»

«Я весь в синяках, – признался Джо. – Манаоло – крепкий орешек. Если бы не ты, я, наверное, сбежал бы. Однако, – он усмехнулся окровавленными губами, – не хотел бы, чтобы ты видела, как я убегаю от соперника».

«От соперника? – недоуменно переспросила она. – От соперника?»

«Он же тебя домогался?»

«О!» – бесцветным тоном отозвалась она.

«Только прошу тебя, не вставай теперь в позу ее высочества всемогущего святейшества жрицы!»

Она была искренне ошеломлена: «Об этом я не думала. Но я подумала, что Манаоло никогда не был твоим… соперником».

«Мне нужно умыться и во что-нибудь переодеться, – заявил Джо. – Ты пойдешь со мной или…»

«Нет, – тем же бесцветным тоном отозвалась Эльфана. – Я пока что останусь здесь. Мне нужно еще подумать».

Начался тридцать второй час. «Бельзаврион» готовили к отлету. Пассажиры мало-помалу всходили на борт, регистратор заносил их имена в ведомость.

Прошло еще полчаса. «Где Манаоло? – спросила регистратора Эльфана. – Уже вернулся?»

«Нет, ваше священство».

Эльфана прикусила губу, сжала кулаки: «Нужно навести справки в больнице. Корабль без меня не улетит?»

«Нет, ваше священство, ни в коем случае».

Джо сопроводил девушку к телефону. «Больница!» – ответила Эльфана на автоматический запрос. Соединившись с кем-то, она сказала: «Я хотела бы узнать, где находится экклезиарх Манаоло. Его привезли к вам вчера. Его выписали?… Хорошо, но поторопитесь. Его звездолет вот-вот улетит…» Она повернулась к Джо и заметила: «Пошли проверить его палату».

Прошло еще несколько секунд; Эльфана прижала трубку к уху: «Что вы говорите! Не может быть!»

«Что случилось?»

«Он мертв. Его убили».

Капитан согласился задержать отлет до возвращения Эльфаны из больницы. Она подбежала к лифту – Джо следовал за ней по пятам. В больнице ее провели к долговязой медсестре-беландке с белыми волосами, собранными в строгий валик на затылке.

«Вы его супруга? – спросила медсестра. – Если так, будьте добры, позаботьтесь о похоронах».

«Нет, я ему не жена. И мне все равно, чтó вы сделаете с его телом. Скажите, однако: что стало с пакетом, который он взял с собой?»

«В его палате нет никакого пакета. Помню, что его привезли с пакетом – но теперь пакета нет».

Джо спросил: «У него были посетители?»

«Не знаю. Но могла бы узнать, если хотите».

Последними посетителями экклезиарха были три манга, подписавшиеся в больничной регистратуре незнакомыми именами. Коридорный помнил одного из них – пожилого человека с военной выправкой; когда он выходил из палаты, у него в руке был пакет.

Эльфана прислонилась к плечу Джо: «В пакете горшок с растением». Джо обнял ее, погладил по голове. «А теперь он у мангов», – беспомощно пролепетала девушка.

«Прошу прощения за нескромное любопытство, – сказал Джо. – Но чтó именно было в этом горшке? Почему это так важно?»

Ее глаза наполнились слезами. Помолчав, она сказала: «В горшке – важнейшая вещь во Вселенной, если не считать самого Древа Жизни: единственный живой побег Древа».

Они медленно возвращались к звездолету по выложенному голубой плиткой коридору. Джо заметил: «Я не только любопытен. Вдобавок ко всему я глуп. Не могу понять: зачем таскать с собой побег Древа Жизни с одной планеты на другую? Если, конечно…»

Эльфана кивнула: «Я же говорила – мы хотим установить духовную связь с балленкартами, основать общее вероисповедание. Этот побег, Отпрыск Древа, должен был стать основополагающим символом».

«Таким образом, – заключил Джо, – друиды намеревались постепенно проникнуть на Балленкарх, постепенно приобрести там влияние и превратить Балленкарх в еще один Кирил. Пять миллиардов несчастных рабов и пара миллионов утопающих в роскоши друидов, одно Древо». Он критически рассмотрел спутницу: «Неужели на Кириле нет никого, кто считает такую систему… несправедливой?»

Она обожгла его возмущенным взглядом: «Ты – неисправимый материалист. На Кириле материализм наказывается смертью».

«Под „материализмом“ понимается распределение прибылей? – предположил Джо. – Или, может быть, подстрекательство к мятежу?»

«Жизнь – всего лишь порог, за ним – вечное блаженство, – сказала Эльфана. – Усилия, которые мы прилагаем в жизни, определяют наше будущее место на Древе. Высокопроизводительные работники колышутся листьями в Мерцающей Выси. Ленивцы становятся отростками корней и вечно прозябают в темной грязи».

«Если материализм – грех, а ты очевидно в это веришь, почему друиды пользуются всеми радостями жизни, отказывая в них другим? Почему они не отказывают себе в роскоши? Разве не странно, что на твоей планете так называемому „материализму“ сопротивляются именно те, в чьих руках сосредоточены материальные ценности?»

«Кто ты такой, чтобы нас критиковать? – гневно воскликнула Эльфана. – Варвар, такой же дикий, как балленкарты! Если бы ты говорил такие вещи на Кириле, тебе живо заткнули бы рот!»